«Теперь нет и бати. Кто позаботится о них?» — появилась ниоткуда глупая мысль.

Он как мог сдерживал эмоции и чувствовал, что вот-вот сорвется. Хотелось выйти на балкон и закричать изо всех сил. Хотелось крушить, ломать, сорвать простыни с зеркал, выгнать всех и остаться с горем наедине. Переварить его, пережить, перемолоть в душе. Он отказывался верить, что никогда больше не увидит отца. Пусть они с ним были в ссоре. Ну, и что? Он мог бы до конца своих дней не встречаться с отцом, главное — знать, что тот жив-здоров и полон сил.

— Илья, — окликнул его Мишка. — Поехали на опознание.

— Уже позвонили? — растерянно вскинул глаза он.

— Да, друг. Поехали.

— Опознание, похороны, поминки, девятый день пролетели как одно мгновение. Илья куда-то звонил, бежал, ехал, поддерживал маму, бабушку, общался с соседями, с друзьями отца. Спортивные, крепкие мужчины сидели с опущенными головами, и в уголках глаз стояли слезы. Илья смотрел на них и понимал: нелепая смерть отца в корне неправильная. Не должны так рано уходить из жизни мужчины, полные сил и энергии.

— Рядом с ним все время был Мишка. Он помогал и поддерживал, чаще молча стоял рядом, но Илья всегда чувствовал локоть друга. Через несколько дней появился и Сергей. Его выписали из районной больницы, и он сразу приехал домой к Илье.

— Только через две недели Илья наконец стал приходить в себя. Вынырнула из пучины горя и мама. Она бесцельно бродила, как привидение, по квартире, часто замирая на месте, и только необходимость ухода за свекровью заставляла ее что-то делать. Бабушка еще не оправилась. Она не смогла принять тот факт, что сына нет рядом. Часто заговаривалась, вспоминала его детские годы, какие-то смешные случаи и все время называла его Антошечкой. Приглашенный врач сказал огорченной маме:

— Смиритесь. Возраст. Признаки деменции нарастают быстро. Скоро у вас на руках останется маленький ребенок. Наберитесь терпения.

— Услышав незнакомое слово, Илья испугался: что за зверь нападает на их семью. Он полез в интернет и понял, что так теперь принято называть обыкновенное старческое слабоумие.

— Илья смотрел на маму и переживал. Он видел ее потерянный взгляд, который останавливался то на одной, то на другой вещи отца. Часто вечерами слышал, как она тихо плачет. Один раз, обеспокоенный этими приглушенными рыданиями, заглянул в щелку приоткрытой двери спальни родителей. Он увидел, как мама сидит с рубашкой отца в руках, уткнувшись в нее лицом.

— Миш, что делать? Так мама с ума сойдет, — спрашивал он друга.

— Надо убрать лишние вещи. Чем меньше они будут попадаться на глаза Наталье Егоровне, тем легче ей будет.

— Совет друга оказался удачным. Несколько дней Илья с мамой разбирали вещи. Они вспоминали все светлые моменты, которые случились их семье до того проклятого дня. Дошла очередь и до рабочего стола отца. Илья, как пасьянс, раскладывал фотографии, письма, документы. Мама сортировала их: что-то убирала в коробки, а что-то в сторону, чтобы отдать сослуживцам отца.

— Илюша, смотри твой почерк, — удивленно сказала мама, протягивая ему белый лист бумаги, сложенный квадратиком, как письмо.

— Илья взглянул и похолодел: его послание Оле. Откуда здесь? Неужели отец? Как? Он же был в это время в Питере?

— Просто случайно завалялось среди бумаг мое письмо, — глухо ответил он, забрал листок и вышел на балкон. Нужно было привести в порядок расстроенные мысли, которые в панике метались в голове, как хомяки в клетке.

— Он посмотрел вниз, на улицу. С высоты восьмого этажа шум города казался далеким и отстраненным. «А если прыгнуть туда? Интересно, что будет?» — появилась шальная идея.

— Но Илья отвернулся. Не время для малодушия. Хотя… получить после смерти отца вот такой «привет» — настоящее предательство. Стадия неприятия смерти сменилась злостью. Хотелось пойти на могилу и выкрикнуть, высказать ему все, что накопилось в душе. Как можно было сломать сыну жизнь? Даже если это было сделано из лучших побуждений, Илья не мог это ни принять, ни понять. Ребенок же не собственность родителей, а самостоятельная личность, человек! Тем более такой, как Илья. Он всегда поступал разумно, и в этой ситуации с Олей он бы тоже нашел правильное решение. Получается, отец ему совершенно не доверял!

— Когда первые эмоции схлынули, Илья наконец смог размышлять разумно. Память услужливо подсказала, что в то время, когда он ездил в родной город Оли, отец находился в командировке на Дальнем Востоке. Именно после этой поездки на кухонной полке появились фигурки из моржового уса.

— Или я прошел на кухню и встал напротив полки. На белой подставке красовалась собачья упряжка, которая везла нарды с сидящим человеком. На второй пластинке лежал морж. Охотник с копьем нацелился на добычу. А вот брелок в виде фигурки чукчи в национальном костюме. Илья взял его в руки покрутил, а потом с силой размахнулся…

— Что ты делаешь? — закричала мама. Она бросилась к сыну и перехватила его кулак с зажатым брелком. Достать не смогла, роста не хватило, только тянула руку за локоть, пытаясь отнять фигурку.

— Пусти! — закричал Илья. — Ненавижу! Как я его ненавижу!

— Мать всем телом повисла на руке. Справиться с рослым и сильным сыном с помощью силы не получилось, поэтому Наталь Егоровна взмолилась:

— Сыночек, миленький, ну, нельзя же так! — увидев скомканное в другой руке письмо, она выхватила листок и ушла в комнату. Села на диван и заплакала.

Илья посмотрел на самого близкого человека, и тоже не выдержал, сдался. Из горла вырвался сдавленный крик. От неожиданности он закрыл рот ладонью, не желая пугать маму. Слезы закипели в глазах, огнем обожгли веки и покатились по лицу. Мама бросилась к нему. Она прижалась щекой к груди сына, ее руки обняли родное дитя и посадили рядом. Она качала его, постукивала по спине, и Илья раскачивался вместе с ней.

— Поплачь, сыночек, поплачь, легче будет. Что же ты? Не держи в себе. Теперь уже ничего не вернешь. Если хочешь, возьми этот брелок на память, но не разбивай, прошу, — мама разжала кулак сына и осторожно вытащила фигурку. На ладони остались глубокие, красные вмятины. Илья смотрел на них, но не понимал, откуда они появились.

— Ты можешь рассказать мне, что это за письмо? — спросила мама, когда он немного успокоился и затих.

— Мама, не хочу. Не могу…

— Папы уже нет. Если это какой-то секрет, который я не знаю, он принесет боль, но папу не вернет.

— Вот именно. Боль, — выкрикнул Илья и замолчал. Из сердца рвались обидные слова, но мама не виновата. За что ей новая проблема?

— Расскажи, тебе легче станет, — тихо настаивала мама. — А меня уже ничем удивить нельзя, — прошептала она.

Илья сомневался, но чувствовал, что если сейчас не прояснит ситуацию, упустит что-то более важное. Вдруг мама в курсе отцовских дел! Он закрыл глаза, вспоминая, как не раз слышал дома звуки скандалов и видел слезы матери. Он и раньше понимал, что является их причиной, но из-за обиды на отца и детского упрямства ничего не желал замечать.

— Хорошо. Это письмо я оставил в почтовом ящике Оли, когда ездил осенью того года ее разыскивать. Отец в это время был в командировке. Как этот листочек оказался в его бумагах? — он демонстративно потряс посланием.

Мама медленно подняла на него глаза. В них было столько боли и горя, что Илья растерялся.

— Что ты хочешь этим сказать? Что отец, игнорируя деловую поездку, побывал на старом месте жительства? Зачем? Он так стремился быстрее уехать из того города, что не дал нормально даже собрать вещи. Всю мебель мы оставили новым жильцам.

— А ты не задумывалась, почему? Мы таскали эти стулья и диваны с квартиру на квартиру, а тут он все бросил? Нет. Причина здесь в другом, — Илья замолчал, не осмеливаясь продолжать. Он стал, походил по комнате, взял в руки фигурку чукчи, покрутил. Бросил ее на диван. Мама терпеливо ждала, не проронив ни слова. — Я боюсь, — наконец решился Илья, — что именно отец причастен к насилию над Олей.